То, что радует
ТО, ЧТО РАДУЕТ
Кончишь первый том еще не читанного романа. Сил нет, как хочется достать продолжение, и вдруг увидишь следующий том.
Кто-то порвал и бросил письмо. Поднимешь куски, и они сложатся так, что можно прочитать связные строки.
Тебе приснился сон, значение которого показалось зловещим. В страхе и тревоге обратишься к толкователю снов и вдруг узнаешь, к великой твоей радости, что сновидение это ничего дурного не предвещает. Перед неким знатным человеком собралось целое общество придворных дам. Он ведет рассказ о делах минувших дней или о том, что случилось в наши времена, а сам поглядывает на меня, и я испытываю радостную гордость! Заболел человек, дорогой твоему сердцу. Тебя терзает тревога, даже когда он живет тут же, в столице. Что же ты почувствуешь, если он где-нибудь в дальнем краю? Вдруг приходит известие о его выздоровлении — огромная радость!
Люди хвалят того, кого ты любишь. Высокопоставленные лица находят его безупречным. Это так приятно!
Стихотворение, сочиненное по какому-нибудь поводу — может быть, в ответ на поэтическое послание, — имеет большой успех, его переписывают на память. Положим, такого со мной еще не случалось, но я легко могу себе представить, до чего это приятно! Один человек — не слишком тебе близкий — прочел старинное стихотворение, которое ты слышишь в первый раз. Смысл не дошел до тебя, но потом кто-то другой объяснил его, к твоему удовольствию.
А затем ты вдруг найдешь те самые стихи в книге и обрадуешься им: «Да вот же они!»
Душу твою наполнит чувство благодарности к тому, кто впервые познакомил тебя с этим поэтическим творением.
Удалось достать стопку бумаги Митиноку или даже простой бумаги, но очень хорошей. Это всегда большое удовольствие.
Человек, в присутствии которого тебя берет смущение, попросил тебя сказать начальные или конечные строки стихотворения. Если удастся сразу вспомнить, это большое торжество. К несчастью, в таких случаях сразу вылетает из головы то, что, казалось бы, крепко сидело в памяти. Вдруг очень понадобилась какая-то вещь. Начнешь искать ее — и она сразу попалась под руку. Как не почувствовать себя на вершине радости, если выиграешь в состязании, все равно каком!
Я очень люблю одурачить того, кто надут спесью. Особенно, если это мужчина…
Иногда твой противник держит тебя в напряжении, все время ждешь: вот-вот чем-нибудь да отплатит. Это забавно! А порой он напускает на себя такой невозмутимый вид, словно обо всем забыл… И это тоже меня смешит. Я знаю, это большой грех, но не могу не радоваться, когда человек мне ненавистный попадет в скверное положение.
Готовясь к торжеству, пошлешь платье к мастеру, чтобы отбил шелк до глянца. Волнуешься, хорошо ли получится! И о радость! Великолепно блестит. Приятно тоже, когда хорошо отполируют шпильки — украшения для волос… Таких маленьких радостей много!
Долгие дни, долгие месяцы носишь на себе явные следы недуга и мучаешься им. Но вот болезнь отпустила — какое облегчение! Однако радость будет во сто крат больше, если выздоровел тот, кого любишь. Войдешь к императрице и видишь: перед ней столько придворных дам, что для меня места нет. Я сажусь в стороне, возле отдаленной колонны. Государыня замечает это и делает мне знак: «Сюда!»
Дамы дают мне дорогу, и я — о счастье! — могу приблизиться к государыне.
ТО, ЧТО ДАЛЕКО, ХОТЯ И БЛИЗКО
Празднества в честь богов, совершаемые перед дворцом. Отношения между братьями, сестрами и другими родственниками в недружной семье.
Извилистая дорога, ведущая к храму Курама. Последний день двенадцатой луны и первый день Нового года.
ТО, ЧТО БЛИЗКО, ХОТЯ И ДАЛЕКО
Обитель райского блаженства. След от корабля. Отношения между мужчиной и женщиной.
В ЗНОЙНЫЙ ЛЕТНИЙ ПОЛДЕНЬ…
В знойный летний полдень не знаешь, что делать с собой. Даже веер обдает тебя неприятно теплым ветерком… Сколько ни обмахивайся, нет облегчения. Торопишься, задыхаясь от жары, смочить руки ледяной водой, как вдруг приносят послание, написанное на ослепительно-алом листке бумаги, оно привязано к стеблю гвоздики в полном цвету.
Возьмешь послание — и на тебя нахлынут мысли: «Да неподдельна любовь того, кто в такую удушливую жару взял на себя труд написать эти строки!» В порыве радости отброшен и позабыт веер, почти бессильный навеять прохладу…
ТО, ЧТО МОЖЕТ СРАЗУ УРОНИТЬ В ОБЩЕМ МНЕНИИ
Когда кто-нибудь (хоть мужчина, хоть женщина) невзначай употребит низкое слово, это всегда плохо. Удивительное дело, но иногда одно лишь слово может выдать человека с головой. Станет ясно, какого он воспитания и круга. Поверьте, я не считаю мою речь особенно изысканной. Разве я всегда могу решить, что хорошо, что худо? Оставлю это на суд других, а сама доверюсь только моему внутреннему чувству.
Если человек хорошо знает, что данное словечко ошибочно или вульгарно, и все же сознательно вставит его в разговор, то в этом нет еще ничего страшного. А вот когда он сам на свой лад, без всякого зазрения совести, коверкает слова и искажает их смысл — это отвратительно!
Неприятно также, когда почтенный старец или сановный господин (от кого, казалось бы, никак нельзя этого ожидать) вдруг по какой-то прихоти начинает отпускать слова самого дурного деревенского пошиба. Когда придворные дамы зрелых лет употребляют неверные или пошлые слова, то молодые дамы, вполне естественно, слушают их с чувством неловкости. Дурная привычка произвольно выбрасывать слова, нужные для связи. Например: «запаздывая приездом, известите меня»… Это плохо в разговоре и еще хуже в письмах.
Нечего и говорить о том, как оскорбляет глаза роман, переписанный небрежно, с ошибками… Становится жаль его автора.
Иные люди произносят «экипаж» как «екипаж». И, пожалуй, все теперь говорят «будующий» вместо «будущий».
ВЕТЕР
Внезапный вихрь. Мягкий, дышащий влагой ветер, что во время третьей луны тихо веет в вечерних сумерках.
ТЕ, КТО НАПУСКАЕТ НА СЕБЯ УЖ ОЧЕНЬ УМНЫЙ ВИД
Теперешние младенцы лет трех от роду.
Женщины, что возносят молитвы богам о здравии и благополучии ребенка или помогают при родах.
Ведунья первым делом требует принести все, что нужно для молитвы. Кладет целую стопку бумаги и начинает кромсать ее тупым ножом. Кажется, так и одного листка не разрежешь, но этот нож у нее особый, и она орудует им изо всех сил, скривив рот на сторону.
Нарезав много зубчатых полосок бумаги, она прикрепляет их к бамбуковой палочке. Но вот торжественные приготовления закончены, и знахарка, сотрясаясь всем телом, бормочет заклинания… Вид у нее при этом многомудрый!
Потом она пускается в рассказы:
— Недавно в том-то дворце, в том-то знатном доме сильно захворал маленький господин… Совсем был плох, но призвали меня — и болезнь как рукой сняло. За это я получила много щедрых даров. А ведь каких только не призывали ведуний и заклинателей! И все без пользы. С той поры ни о ком другом и слышать не хотят, меня зовут. Я теперь у них в великой милости. При этом выражение лица у нее не из самых приятных. А еще напускают на себя умный вид хозяйки в домах простолюдинов. И глупцы тоже. Они очень любят поучать тех, кто по-настоящему умен.
ТО, ЧТО ПРОЛЕТАЕТ МИМО
Корабль на всех парусах. Годы человеческой жизни. Весна, лето, осень, зима.
ТО, ЧТО ЧЕЛОВЕК ОБЫЧНО НЕ ЗАМЕЧАЕТ
Дни зловещего предзнаменования. Как понемногу стареет его мать.
ТО, ЧТО ВСЕЛЯЕТ УВЕРЕННОСТЬ
Молебствие о выздоровлении, которое служат несколько священников, когда тебе очень плохо.
Слова утешения в часы тревоги и печали, которые слышишь от человека, истинно тебя любящего.
САМОЕ ПЕЧАЛЬНОЕ НА СВЕТЕ…
Самое печальное на свете — это знать, что люди не любят тебя. Не найдешь безумца, который пожелал бы себе такую судьбу. А между тем согласно естественному ходу вещей и в придворной среде, и в родной семье одних любят, других не любят… Как это жестоко! О детях знатных родителей и говорить нечего, но даже ребенок самых простых людей привлечет все взгляды и покажется необыкновенным, если родители начнут восхвалять его сверх всякой меры. Что ж, когда ребенок в самом деле очень мил, это понятно. Как можно не любить его? Но если нет в нем ничего примечательного, то с болью думаешь: «Как слепа родительская любовь!» Мне кажется, что самая высшая радость в этом мире — это когда тебя любят и твои родители, и твои господа, и все окружающие люди.
МУЖЧИНЫ, ЧТО НИ ГОВОРИ, СТРАННЫЕ СУЩЕСТВ
Мужчины, что ни говори, странные существа. Прихоти их необъяснимы. Вдруг один, к всеобщему удивлению, бросит красавицу жену ради дурнушки… Если молодой человек хорошо принят во дворце или родом из знатной семьи, он вполне может выбрать из множества девушек красивую жену себе по сердцу. Предположим, избранница недоступна, так высоко она стоит. Но все равно, если в его глазах — она совершенство, пусть любит ее, хотя бы пришлось ему умереть от любви.
Бывает и так. Мужчина никогда не видел девушки, но ему наговорили, что она — чудо красоты, и он готов горы своротить, лишь бы заполучить ее в жены. Но вот почему иной раз мужчина влюбляется в такую девушку, которая даже на взгляд других женщин уж очень дурна лицом? Не понимаю. Я помню, была одна дама, прекрасная собой, с добрым сердцем. Она писала изящным почерком, хорошо умела слагать стихи. Но когда эта дама решилась излить свое сердце в письме к одному мужчине, он ответил ей неискренним ходульным письмом, а навестить и не подумал. Она была так прелестна в своем горе, но мужчина остался равнодушным и пошел к другой. Даже посторонних брал гнев: какая жестокость! Претил холодный расчет, который сквозил в его отказе…
Мужчина, однако, ничуть не сожалел о своем поступке.
СОСТРАДАНИЕ — ВОТ САМОЕ ДРАГОЦЕННОЕ СВОЙСТВО…
Сострадание — вот самое драгоценное свойство человеческой души. Это прежде всего относится к мужчинам, но верно и для женщин. Скажешь тому, у кого неприятности: «Сочувствую от души!» — или: «Разделяю ваше горе!» — тому, кого постигла утрата… Много ли значат эти слова? Они не идут из самой глубины сердца, но все же люди в беде рады их услышать. Лучше, впрочем, передать сочувствие через кого-нибудь, чем выразить непосредственно. Если сторонние свидетели расскажут человеку, пораженному горем, что вы жалели его, он тем сильнее будет тронут и ваши слова неизгладимо останутся в его памяти.
Разумеется, если вы придете с сочувствием к тому, кто вправе требовать его от вас, то особой благодарности он не почувствует, а примет вашу заботу как должное. Но человек для вас чужой, не ожидавший от вас сердечного участия, будет рад каждому вашему теплому слову.
Казалось бы, небольшой труд — сказать несколько добрых слов, а как редко их услышишь!
Вообще, не часто встречаются люди, щедро наделенные талантами — и в придачу еще доброй душой. Где они? А ведь их должно быть много…
ЕСЛИ КАКИЕ-НИБУДЬ ЧЕРТЫ В ЛИЦЕ ЧЕЛОВЕКА…
Если какие-нибудь черты в лице человека кажутся нам особенно прекрасными, то не устанешь любоваться им при каждой новой встрече. С картинами не так. Если часто на них глядеть, быстро примелькаются. Возле моего обычного места во дворце стоят ширмы, они чудесно расписаны, но я никогда на них не гляжу. Насколько более интересен человеческий облик! В любой некрасивой вещи можно подметить что-либо привлекательное… А в красивом — увы! — отталкивающее.
ТО, ЧТО ГЛУБОКО ТРОГАЕТ СЕРДЦЕ
Почтительная любовь детей к своим родителям. Молодой человек из хорошей семьи уединился с отшельниками на горе Митакэ. Как жаль его! Разлученный с родными, он каждый день на рассвете бьет земные поклоны, ударяя себя в грудь. И когда его близкие просыпаются от сна, им кажется, что они собственными ушами слышат эти звуки… Все их мысли устремлены к нему.
«Каково ему там, на вершине Митакэ?» — тревожно и с благоговейным восхищением думают они.
Но вот он вернулся, здрав и невредим. Какое счастье! Только шапка немного смялась и потеряла вид…
Впрочем, я слышала, что знатнейшие люди, совершая паломничество, надевают на себя старую, потрепанную одежду.
И лишь Нобутака, второй начальник Правого отряда личной гвардии, был другого мнения:
— Глупый обычай! Почему бы не нарядиться достойным образом, отправляясь в святые места? Да разве божество, обитающее на горе Митакэ, повелело: «Являйтесь ко мне в скверных обносках?»
Когда в конце третьей луны Нобутака отправился в паломничество, он поражал глаза великолепным нарядом. На нем были густо-лиловые шаровары и белоснежная «охотничья одежда» поверх нижнего одеяния цвета ярко-желтой керрии. Сын его Такамицу, помощник начальника дворцовой службы, надел на себя белую накидку, пурпурную одежду и длинные пестрые шаровары из ненакрахмаленного шелка.
Как изумлялись встречные пилигримы! Ведь со времен древности никто не видел на горной тропе людей в столь пышном облачении! В конце четвертой луны Нобутака вместе с сыном вернулся в столицу, а в начале десятых чисел шестой луны скончался правитель провинции Тикудзэн, и Нобутака унаследовал его пост.
— Он был прав! — говорили люди. Этот рассказ не из тех, что глубоко трогают сердце, он здесь к слову, поскольку речь зашла о горе Митакэ. Но вот что подлинно волнует душу.
Мужчина или женщина, молодые, прекрасные собой, в черных траурных одеждах. В конце девятой или в начале десятой луны голос кузнечика, такой слабый, что кажется, он почудился тебе.
Наседка, высиживающая яйца. Капли росы, сверкающие поздней осенью, как многоцветные драгоценные камни на мелком тростнике в саду.
Проснуться посреди ночи или на заре и слушать, как ветер шумит в речных бамбуках, иной раз целую ночь напролет.
Горная деревушка в снегу. Двое любят друг друга, но что-то встало на их пути, и они не могут следовать велению своих сердец. Душа полна сочувствия к ним. Наступил рассвет двадцать седьмого дня девятой луны. Ты еще ведешь тихий разговор, и вдруг из-за гребня гор выплывает месяц, тонкий и бледный… Не поймешь, то ли есть он, то ли нет его. Сколько в этом печальной красоты! Как волнует сердце лунный свет, когда он скупо точится сквозь щели в кровле ветхой хижины!
И еще — крик оленя возле горной деревушки. И еще — сияние полной луны, высветившее каждый темный уголок в старом саду, оплетенном вьющимся подмаренником.
Сэй-Сёнагон, “Записки у изголовья”