Возникающее видение

В практике расстановок одним из ключевых аспектов является проявление “знающего поля”. Его наличие подтверждается феноменологически – самим фактом расстановки. Тем не менее, “потрогать” это поле нельзя и иногда расстановки называют шарлатанством. Поэтому будет полезным использовать в защиту метода тексты современной науки. Эрвин Ласло – один из учёных, кто пишет о “поле” с точки зрении квантовой физики. Кроме известных науке четырёх возможных во Вселенной полей взаимодействий он допускает существование пятого поля. Возможно местами текст будет сложным и всё же я рекомендую к прочтению. – Борис Медвидь

Хорошая научная теория показывает, каким образом уникальные особенности оказываются специфическими комбинациями неуникальных элементов в них самих. Хорошая общая теория идет дальше: она устанавливает соответствие среди большого числа объектов, каждый из которых выглядит уникальным. А по-настоящему объединяющая теория делает завершающий шаг: она раскрывает согласованность среди всех объектов, о которых у нас имеются какие-то научные представления. Каким образом наука могла бы продвигаться к созданию такой объединяющей теории, основанной на квази-унифицированном подходе? Наиболее логичный путь состоит в том, чтобы начинать с нераскрытых загадок и парадоксов, которые нарушают внутреннюю согласованность существующего научного мировоззрения. Если ученые смогут подобрать ключ к раскрытию этих загадок и если можно будет построить соответствующую теорию, в которой удастся восстановить согласованность различных ветвей существующего научного знания, то это станет магистральным объединением большого числа различных элементов, реализацией всеохватного гармонизирующего замысла. Возникает вопрос: имеют ли разрывы в согласованности общий источник и существует ли поэтому единое решение? Если нет, то объединение, основанное на унифицированном подходе, окажется невозможным. Но, если это реально, то ученые могли бы отыскать ключ, который позволил бы раскрыть эту согласованность. Присмотримся же поэтому к имеющимся парадоксам в области физики, биологии и науках и сознании и разумной деятельности. 

А. Парадоксы физической реальности

Элементарные частицы, находящиеся в одинаковых квантовых состояниях, сохраняют взаимодействие, даже будучи разнесенными на определенное расстояние. Фотоны, испускаемые друг за другом, интерферируют между собой, словно это одновременные волны. Электроны в сверхпроводниках движутся в высокой степени согласованно, как бы обладая идентичными волновыми функциями. Электроны, входящие в состав различных атомов, мгновенно и нединамическим образом коррелируют между собой, даже не будучи предварительно связаны друг с другом; их взаимная корреляция осуществляется на энергетических оболочках, окружающих атомные ядра. Четыре различных элемента – гелий, бериллий, углерод и кислород – обладают столь точной согласованностью своих резонансных частот, что во Вселенной может быть произведено достаточно углерода, чтобы обеспечить физические основы для появления жизни. А фундаментальные константы настолько точно подогнаны друг к другу, что жизнь смогла возникнуть на Земле, а также на других близких по свойствам планетных системах. 

В. Парадоксы мира живого 

Морфология и даже генетическая информация у самых различных видов поразительным образом совпадают, хотя бы эволюция в ее конечных временных пределах и управлялась случайными и не связанными между собой процессами мутаций и естественного отбора. Биологические виды способны воспроизводить и регенерировать собственную сложную форму, хотя каждая из их клеток содержит один и тот же набор генетических инструкций. А, если перемены в окружающей среде требуют фундаментальной перестройки адаптационной программы вида, то эта перестройка оказывается возможной посредством масштабных и хорошо скоординированных – решительным образом не случайных – генетических мутаций. 

С. Парадоксы разумной деятельности человека

Свойства памяти, а также меж- и трансперсональной коммуникации превышают пределы, которые традиционно связывают с человеческим мозгом и нервной системой. При особых обстоятельствах люди проявляют способности вспомнить многое, а, возможно, и все из своего собственного опыта, и, не исключено, также и из опыта других. А при случае они как – будто способны обмениваться ментальными и телесными состояниями через пространство и через время. Отдельные личности столь же хорошо, как и целостные культуры, как – будто могут осуществлять трансперсональный контакт и обмен информацией, передачу некоторых идей, артефактов и достижений помимо обычных средств личностного и культурного взаимодействия. Обжигающие вопросы, которые появляются в связи с этими раздражающими но одновременно интригующими парадоксами, состоят, по меньшей мере, в следующем: 

– Каким образом Вселенная могла в момент «ноль» содержать все те условия, которые проявились в ней 10 миллиардов лет спустя или позже? – Как можно обосновать согласованность энергетических уровней четырех различных ядер? – Каким образом одна частица может «знать» состояние другой частицы – как это наблюдается в сверхпроводниках, при взаимодействии ядер и даже дискретных атомов? – Как удается биологическим видам, прекрасно приспособленным к собственной среде обитания, уцелеть и выжить, когда эта среда подвергается значительным изменениям, вместо того, чтобы погибнуть и расстаться с этим миром, заселенным водорослями и бактериями? – Как удается приблизительно 40 филогенетически различным типам насекомых и животных обходиться одним и тем же геном, контролирующим устройства глаза? Получили ли они эту информацию от некоей архетипической формы, либо тенденции  или друг от друга? – Почему организмы обладают программами, которые обеспечивают восстановление после повреждений, наносимых им искусственно в лабораториях из научной любознательности, если в естественных условиях на протяжении истории этих биологических видов такие программы не могли быть приобретены? – Откуда поступают «воспоминания о былой жизни», а отчасти и о предшествующих существованиях? Может ли мозг, имеющий диаметр 10 см, хранить 2,8⋅1020бит (или больше) информации? – Каким образом около четверти людей, причем вовсе не сенситивов, способны «прочитать» что-то в уме субъекта, с которым они взаимодействуют? – Как одному человеку удается спонтанно и непосредственно влиять на тело и сознание другого человека, а возможно и «заглядывать в него» даже на значительном расстоянии и рассказывать о происходящих с ним неприятностях? – Возможно ли, что несколько человек, участвующих в совместной медитации, достигают чего-то вроде коллективного сознания и, что фокусируя это коллективное сознание группы людей, можно воздействовать на телесное состояние других людей? – И является ли простым совпадением тот факт, что различные и значительно удаленные друг от друга культуры, как и различные направления искусства и науки, время от времени проявляют поразительный параллелизм и синхронность? У этих вопросов должен быть общий ответ, эти загадки и парадоксы должны иметь единое объяснение. То, о чем мы здесь спрашиваем, возможно, объясняется существованием тонких управляющих связей между всеми объектами и событиями во Вселенной. Благодаря таким связям, микрочастицы могут получать информацию о состоянии друг друга внутри данной системы координат, геном живых организмов может быть связан с соответствующими аспектами состояния окружающей среды, а мозг человека способен взаимодействовать с другим субъектом трансперсональным образом, через пространство и время. В различных природных сферах существует фактор, соединяющий пространство и время – в области физики, биологии и психологии. Потому что в отсутствие такой взаимосвязанности ничего более интересного не могло бы появиться в нашей Вселенной, чем водород и гелий, а возникновение таких сложных систем, как биосфера, пришлось бы приписать необъяснимой счастливой случайности, либо воле всемогущего Создателя. Точно также эволюция биологических систем, их происхождение и преобразование потребовали бы объяснений в терминах «конструктивных планов», либо других метафизических факторов вместо добросовестных научных концепций, основанных на наблюдениях и экспериментах. А, если мы не признаем возможности спонтанной взаимосвязи между разумом различных людей, то пришлось бы пренебречь весьма привлекательными аспектами человеческого опыта, либо объявить их суеверием и фантазией. 

Тонкие связи: базовая концепция

Создается впечатление, что учет тонких взаимодействий необходим для того, чтобы получить осмысленное решение широкого круга загадок и парадоксов, которые окружают современную научную картину мира. Эта находка совпадает с тем предварительным заключением, к которому мы пришли, оценивая степень совершенства междисциплинарных унифицированных теорий: тот факт, что процессы эволюции приобретают согласованность, когда вводится предположение о смягчении случайностей за счет сверхслабых взаимодействий в самих эволюционирующих системах. Выясняется далее, что требования к теории, освобожденной от загадок, совпадают с теми, которые предъявляются к самосогласованной междисциплинарной унифицированной теории. Отметим это особо. Фактор, позволяющий внести некоторую ясность в большинство раздражающих проблем в современном естествознании, аналогичен тем нововведениям, которые могли бы объединить соответствующие научные дисциплины. В силу этих причин продолжающиеся поиски «пятой силы», обеспечивающей в природе эти взаимодействия, представляются полностью целесообразными. Перед тем, как обращаться к обзору последних достижений в области исследования пятой силы, следует сначала прояснить вопрос в принципе. Итак, повлияет ли на эволюцию учет согласующего поля на характер раздражающих проблем? Лучше всего можно прояснить этот вопрос, выбрав в качестве иллюстрации два интригующих примера. Они предложены учеными мирового уровня, хотя и были первоначально выдвинуты, чтобы высветить темы. Первый пример приведен астрофизиком сэром Фредом Хойлом. Предположим, говорит Хойл, что слепой человек пытается привести в порядок кубик Рубика. Каждый, кто пытался сделать это, знает, что согласование цвета на всех шести сторонах кубика может оказаться долгим процессом, даже наиболее толковым людям, которым никто не мешает, – на решение могут потребоваться часы. Слепому придется затратить намного больше времени, поскольку он не может знать, ведет очередной поворот кубика ближе к успеху или дальше от него. По оценке Хойла, его шанс получить одновременно нужный цвет на всех шести сторонах кубика составляет 1:5⋅1018поворотов. И соответственно скорее всего ему не дожить до успеха: если он совершает один поворот каждую секунду, то ему потребуется 5⋅1018 секунд, чтобы испытать все варианты.

Этот промежуток времени, однако, не только больше продолжительности его жизни: он больше времени жизни Вселенной. Ситуация изменится радикальным образом, если слепой человек будет получать во время своих усилий подсказку. Если ему будут говорить да или нет при каждом следующем повороте, он установит кубик правильно в среднем за 120 попыток. Затрачивая одну секунду на один поворот, он закончит всю операцию всего за две минуты вместо 126 миллиардов лет, если бы он продолжал действовать вслепую. Расчет Хойла показывает то отличие, которое взаимодействия – в данном случае в форме постоянной информационной обратной связи – вносят в целенаправленный процесс. В данном примере подсказка игроку является совершенной информационной обратной связью: подсказка всегда оказывается точной. Если информация менее точная (или менее доступна игроку), то возможны случайные ошибки и игроку потребуется больше времени, чтобы достичь цели. Даже с увеличением частоты случайных и недоступных «подсказок», влекущим поиск на ощупь, процесс остается целенаправленным.

В случае примера Хойла цель задается с самого начала: она состоит в подборе цветов на кубике Рубика. Но в природных условиях цели скорее заранее не определены. Ученые не доверяют «телеологии» – попытке представить, будто природа следует программе, которая была задана в самом начале процесса. Напротив, многие ученые верят, что цель появляется в процессе ее поиска. Как это может происходить? Ответ содержится в другом интригующем примере, который на этот раз предложил специалист по квантовой физике Джон Уилер. Пример Уилера относится к популярной комнатной игре, которая известна как «Двадцать вопросов». Смысл этой известной игры состоит в том, чтобы определить некий предмет или человека, о которых заранее договорились участники игры, с помощью последовательности из двадцати вопросов, на которые положено отвечать «да» или «нет». Один из играющих выходит из комнаты, в то время как остальные договариваются о том, что ему или ей предстоит разгадать. Угадывание начинается с общих вопросов типа «это овощ?», а затем происходит переход к более частным, вроде «оно больше, чем слон?». На последних этапах умелый угадыватель может поставить совершенно определенный ответ, например «то, о чем вы думаете, – это лампа на углу улицы?». В обычных условиях это целенаправленная игра: участники определили, что надо угадать. Однако эту игру, говорит Уилер, можно проводить также и по-иному.

Участники договариваются не задумывать заранее объект, который надо угадать, но не сообщают об этом ведущему, и тогда он будет задавать вопросы, как будто речь идет о чем-то определенном. Игра закончится полным конфузом, если не будет действовать правило, в соответствии с которым каждый следующий ответ должен быть согласован с предыдущим. Если, например, на вопрос «это овощ?» – дан ответ «да», то все следующие ответы должны касаться растений. По мере того, как вопросы становятся все более конкретными, их разнообразие быстро уменьшается. Умелый разгадыватель может поставить вопрос, на который другие игроки, принявшие условие непротиворечивости, должны будут дать ответ «да». Это будет означать, что игра достигла цели, хотя она и не была определена заранее.

Этот характерный пример показывает, что «игры», которые помнят свои предшествующие состояния или обладают обратной информационной связью, приобретают отчетливо выраженный целеориентированный характер. И они достигают этой своей самогенерируемой цели намного быстрее и результативнее, чем в случае процесса, основанного на случайном переборе и ошибках. В природе эти факторы могли бы порождать почти магические отличия. Когда взаимодействия передают информацию из прошлого в настоящий ход процессов, обратная связь кладет предел случайной игре вероятностей в запутанном протекании эволюции, ускоряя процессы развития и придавая им самосогласованность. «Свойство расходимости», отмеченное Пригожиным, дополняется «свойством конвергенции» – все природные процессы становятся целе-генерирующими и самоорганизующимися системами. И дивергентно-конвергентные условия, реализуемые в процессе, ведут к ограничению по времени, не достигая тех промежутков времени, которые, как принято считать, достаточны для физической эволюции в космосе и биологической эволюции на Земле. Теория, проясняющая протекание процессов посредством естественных информационных обратных связей при эволюции объектов, которые существуют в природе, могла бы учитываться для описания сложных явлений, происходивших начиная с Большого Взрыва (или раньше) и до наших дней. И, наконец, она могла бы оказаться полезной повсюду – любые природные феномены являются результатом интерактивного процесса самоорганизации. Это была бы унифицированная теория эволюционного многообразия, вооружившая нас квази-полным подходом к научному познанию Вселенной.   

Согласованность в пространстве и времени

Взаимодействия, как мы видим, могли бы играть роль чего-то магического в природе: они способны преобразовать мир, подчиняющийся законам случая, в самосогласованную и саморазвивающуюся Вселенную, которую можно описать единой, весьма общей, но самосогласованной, а потому потенциально точной теорией. Но могут ли такие взаимодействия существовать в реальном мире, окружающем нас? Рассмотрим теперь реальную возможность существования универсальных взаимодействий. Будут ли они подчиняться метафизическим или сверхъестественным принципам? Начнем с логики взаимодействий в пространстве, а затем перейдем к возможности их существования во времени. Рассматривая пространственные взаимодействия, следует заметить, что, если объект либо событие в одной точке пространства связаны с объектом или с событием, отнесенным к другой точке, то должно существовать нечто, способное передать воздействие от первого ко второму. «Действие на расстояние» – это неприемлемое предположение: в соответствии со здравым смыслом принято считать, что имеется непрерывная среда, расположенная между объектами и потому обеспечивающая связь между ними. Ученые рассматривают непрерывные среды этого типа как поля. Эти поля любопытные сущности: обычно наблюдается только их влияние, но не они сами. В этом отношении поля подобны сверхтонкой сети. Если волокна этой сети тоньше, чем может различить невооруженный глаз, то без соответствующего оборудования увидеть эту сеть нельзя; можно, однако, обнаружить узлы, в которых сходится несколько нитей. Узлы как бы плывут в чистом воздухе, хотя они и связаны нитями, так что когда один узел начинает двигаться, приходят в движение и другие. Заметив, что движение одного узла связано с движением других, можно прийти к заключению, что они связаны между собой сетью. Поля, которые связывают явления, можно также уподобить набору сцепленных между собой пружин. Когда одна пружина сжимается, все остальные изгибаются, соответственно сжимаясь или расширяясь; поверхность движется согласованно, хотя и неравномерно. Эта динамическая метафора поясняет поведение частиц согласно теории струн. В соответствии с этой концепцией, частицы локализованы на вибрационных паттернах в непрерывных полях колебаний. Эти колебания связаны посредством силовых полей, так что изменение частоты одного колебания ведет к изменению частот и других колебаний. Сети и пружины – это хорошие метафоры для так называемых классических полей. Эти поля являются причинными и локальными. Здесь причинность означает, что поле вызывает полностью предсказуемое воздействие: когда тело помещается в такое поле, оно всегда реагирует на это одним и тем же образом. Например, когда пуля вылетает в гравитационное поле Земли, она всегда следует по той же самой параболической кривой. Локальность, в свою очередь, означает, что изменения в поле распространяются со скоростью света или меньше ее. Если Солнце, например, внезапно исчезнет со своего места в Солнечной системе, гравитационные эффекты не будут замечены на Земле ранее, чем через восемь минут, – это время требуется свету, чтобы от нашей звезды достигнуть до нашей планеты. Существуют, однако, и такие поля, которые являются неклассическими.

Они известны как квантовые поля, которые не являются ни причинными, ни локальными. У таких объектов, как элементарные частицы, когда они находятся в квантовых полях, нет ни определенных координат, ни импульса: они являются существенным образом неопределенными. Квантовые поля не могут определить действительное состояние объектов, которые помещены в них: они выражают только потенциалы для проявления физических эффектов. Эти потенциалы неразрывно связаны с вероятностью. Квантовые поля описывают поведение физических объектов, которое невозможно представить в классической форме, что означало бы следование определенным законам причинности и однозначную локализацию в пространстве. Являются ли квантовые поля только теоретическим артефактом или они описывают действительную и неустранимую неопределенность в самих основах физической реальности, этот вопрос остается открытым. Специалисты в области квантовой механики склоняются ко второй интерпретации, в то время как физики, следующие за Эйнштейном в этом споре, предпочитают другой подход: они смотрят на квантовые поля как на средство объяснения, которое будет использоваться для расчетов до тех пор, пока не удастся найти что -нибудь получше. Оставим этот вопрос открытым до выяснения вероятности того, не может ли физически реально существовать в природе «пятое поле». Если это так, то квантовое поле смогло бы выражать воздействие этого более фундаментального поля (которое, однако, в его основе также должно быть осмыслено как неклассическое: оно может обладать такими свойствами, которые не характерны для классических полей).

Пойдем, однако, дальше. Что можно сказать о памяти, иными словами, о связи во времени? В классической физике темпоральные связи между объектами истолковываются не как передаваемые с помощью полей, а на основе непрерывных причинных цепей. Физики объясняют наблюдаемые эффекты, постулируя универсальные законы движения и жесткие причинные цепи. Начальные условия каждого процесса представляют как следствие предшествующих причин, которые, в свою очередь, определялись своими предшественниками. Таким образом, не имеющая разрывов причинная цепочка представляется протянутой назад до гипотетического первого момента, когда Вселенная была приведена в движение. Исходные условия, которые господствовали в этот момент, как предполагается, должны были определить все, что происходило после этого.

Однако ученые больше не подтверждают этого типа темпоральной связи. От детерминизма классической механики отказались в первые десятилетия ХХ в., и связи по времени через причинные цепочки были признаны негодными. Вероятностная Вселенная, с которой мы имеем дело сегодня, не могла быть «обусловлена» ее прошлым; самое большее, особые события могут в определенных пределах повлиять на ход последующих событий. Чтобы понять, каким образом современная наука истолковывает связь вещей и событий во времени, надо воспользоваться аналогией. Если одно событие связано во времени с другим, то наша память предлагает упорядочение: последующее событие в каком-то смысле «помнит» предыдущее.  С первого взгляда, кажется, что разговор о памяти сводит обсуждение к свойствам человеческого ума. Но во втором приближении память мыслится как широкая концепция, применимая не только к миру человека, но также и в области физики и биологии. Это обусловлено тем, что в то время как человеческая память связана с сознанием, в природе, как и в мире живого, существуют иные виды памяти. Простейшие организмы сохраняют некоторые проявления окружающей среды: они обладают различными вариантами памяти, хотя у них нет нервной системы, способной породить разум и сознание. Есть память даже у экспонированной пленки: она «помнит» след от света различной интенсивности от объектива камеры. И у компьютера, который воспроизводит текст, есть память – и соответствующий тип логики и интеллекта, – хотя он и не обладает чем-то подобным разуму и сознанию.

Существует, однако, тип памяти, связанный с голографией, который является наиболее подходящим кандидатом на роль универсального темпорального взаимодействия в природе. Рассмотрим голограмму. В своей основе это след интерференции волн, которая создается двумя пересекающимися пучками света, подающими на фотографическую пластинку или пленку. Один пучок падает на пластинку прямо, в то время как другой сначала рассеивается на объекте, который хотят воспроизвести. Оба пучка взаимодействуют, и интерференционное изображение кодирует характеристики той поверхности, от которой отражался один из пучков. Поскольку интерференционная картина покрывает всю пластинку целиком, информацию об отражающей поверхности этого объекта получают все ее части. Это означает, что голограмма сохраняет информацию в распределенной форме. Поскольку все части голограммы получили информацию о всех частях фотографируемого объекта, путем восстановления интерференционной волновой картины, хранящейся на любом участке пластинки, можно получить полное трехмерное изображение объекта, хотя использование малого участка пластины и даст нечеткое изображение. Если одновременно рассматривать два или больше участков пластины, то наблюдатели, расположенные в разных местах, получат одну и ту же информацию в одно и то же время. В дополнение к этому свойству распределенности плотность фиксации голографической информации чрезвычайно велика: малый участок голографической пластинки может хранить громадное количество вариантов интерференционных изображений. Согласно некоторым оценкам, все содержание библиотеки конгресса США можно было бы сохранить в многократно экспонированной среде размером с кусочек сахара. Эти свойства голографической информации позволяют предположить, что темпоральные связи в природе могли бы весьма напоминать разновидность голограммы. Природа могла бы иметь голографическую память. Естественная голографическая память не могла бы существовать в пустом пространстве – она должна базироваться на непрерывной среде, которая несет интерференционный волновой образ.

Поэтому мы вновь возвращаемся к концепции поля: природная память должна  быть основана на поле, хранящем и передающем голографическую информацию, -голографическом поле. Каким образом голографическое поле Вселенной могло бы хранить и передавать информацию, можно проиллюстрировать на примере кораблей, плывущих по морю. Ученые обнаружили, что водная поверхность – на морях, озерах или прудах – весьма богата информацией. Волновые следы несут информацию о прохождении лодок или кораблей, о направлении ветра, о влиянии береговых линий и о многих других факторах, которые оказывали возмущающее воздействие на поверхность. Волновые следы могут сохраняться часами, а иногда и сутками после того, как сами корабли уже исчезли (эти следы можно увидеть простым глазом, когда море спокойно и мы смотрим с достаточно большого расстояния, например с утеса или с самолета). Как известно, туземцы в Полинезии умеют управлять своими судами, используя следы, создаваемые островами, которые обтекаются морскими течениями. Хотя эти остаточные следы и размываются под комбинированным действием гравитации, ветра и береговых линий, до тех пор, пока они существуют, информация обо всем, что имело место в данном районе моря, сохраняется. Волновые следы не только передают информацию о том, что происходит на море, они также активно реагируют на слабые воздействия, вызываемые чем-то в каком-то месте. Воздействие волн, создаваемых одним кораблем, на другие суда обычно минимально: находясь на большом корабле, мы едва замечаем толчки и колебания другого. Но для того, кто на малом суденышке окажется позади океанского лайнера, это может закончиться драматически. Это означает, что речь идет о тонкой, но эффективной передаче информации посредством интерферирующих волновых фронтов; и это одинаково верно и для того, что происходит на поверхности моря, и для голографической пластинки.

Даже не будучи непосредственно наблюдаемыми, непрерывные голографические поля в природе способны обеспечивать пространственную и темпоральную связь. Пространственная связь, как мы видели, означает одновременную передачу информации в различные области пространства, и распределенная природа информации в голографическом поле может соответствовать этому требованию. А связь во времени означает длительное хранение выделенного количества информации. Голографическое поле способно удовлетворять также и этому требованию. Интересно (и важно) отметить, что эти универсальные связи в пространстве и времени не являются такой вещью, как чистая случайность в мире. Нет предметов или событий, которые были бы полностью разделены между собой, а потому даже кажущиеся случайными «совпадения» имеют скрытую логику. Это не означает, что все предметы должны быть связаны между собой железной хваткой законов природы: способ их взаимосвязи может быть чрезвычайно тонким, и проявляться они могут только статистическим образом – эффекты можно обнаружить лишь для большого числа объектов, либо большого числа попыток. Бросая много раз подряд игральные кости, можно наблюдать, как даже еле заметные различия по весу с одной из сторон могут приводить к статистически заметному падению именно этой стороной. Предположение, что существуют тонкие взаимосвязи между двумя объектами во Вселенной, означает, что корреляция в той или иной мере связывает все множество содержащихся в ней объектов. Это означает знаменательный вызов современной физике. Французский физик Коста де Борегар заметил, что когда два физически значимых объекта встречаются в одном месте, следует допустить распространение между ними «ковариантной» информации. И если корреляция передается через пространство и время, то информация должна распространяться через пространство – время ковариантным образом. 

Пятое поле 

Недостаточно предполагать, что в реальном мире могло бы существовать голографическое поле, обеспечивающее связь через пространство и время; надо также поставить вопрос: существуетли оно? Если да, то это передающее информацию поле распространяется через пространство-время. На что могло бы походить такое поле?

Наука до сих пор признавала четыре типа универсальных полей в природе: гравитационное, электромагнитное, сильное и слабое ядерные поля. В соответствии с современной физической теорией все четыре поля произошли как единое «сверхвеликое универсальное взаимодействие» на самых ранних стадиях существования Вселенной. Наблюдаемые в настоящее время поля разделились в результате нарушения симметрии на стадии быстрого расширения и охлаждения, последовавшей за Большим Взрывом. Могло ли оказаться так, что нужды в пятом поле не возникло, поскольку одно из обычных полей обладало бы свойствами, позволяющими ему взять на себя функции универсального голографического поля? Это невозможно. Сильное и слабое ядерные поля представляют локальные силы взаимодействия; они не могли бы связывать явления на широком диапазоне пространства и времени. Гравитация и электромагнетизм – это поля, распространяющиеся в космическом пространстве, кроме того, тот тип взаимодействия, который мы рассматриваем, привел бы к аномалиям в базовых теориях. Чтобы включить хранение и передачу информации, эти теории пришлось бы видоизменить до неузнаваемости. Как мы уже намекали, есть смысл заглянуть дальше, введя сверхслабое (но вовсе не бездействующее и пренебрежимое) «пятое поле», которое действует в природе. Хотя пятое поле не включается – или пока не включается в репертуар общепризнанных физиками полей, некоторые выдающиеся ученые выдвигали гипотезы о его существовании. Среди них был известный астрофизик из Гарварда Харлоу Шепли, который в 1967 г. задавал вопрос, не может существовать во Вселенной «дополнительная, пятая сущность»; помимо пространства, времени, материи и энергии. Не могла ли эта пятая сила оказаться необходимой, если рассматривать программу создания Вселенной? А как быть с исходным толчком, направлением и первоначальным дыханием Жизни или Космической Эволюции? Шепли считал последнее наиболее вероятным. Космическая Эволюция, полагал он, может быть пятой сущностью, которая нужна для понимания динамической Вселенной. Теперь ясно, что представить динамику Вселенной можно с помощью более современной концепции голографического поля, обеспечивающего космическую связь. Это было бы сверхслабое «пятое поле», обеспечивающее тонкое взаимодействие с четырьмя известными полями. Физик Вильям Тиллер пришел к очень похожим выводам. «В науке, – писал он, – обычно рассматриваются как достаточные для объяснения всех явлений во Вселенной четыре силы – сильная и слабая ядерные силы, электромагнитные и гравитационные силы. Однако накапливается возрастающий объем экспериментальных данных, которые не удается объяснить только с их помощью». Тиллер полагал, что для интерпретации этих необъяснимых результатов потребуется «поле тонкой энергии». Это поле тонкой энергии не должно быть подобно классическим, но с другой стороны, оно не может оказаться и чистым квантовым полем. Вероятно, оно должно обладать собственной физической сущностью и своими собственными физическими свойствами, но эти свойства не могут совпадать со свойствами известных классических полей. Многие физики размышляли о существовании в природе поля, обеспечивающего тонкие универсальные эффекты, и среди них Дэвид Бом. Хотя эстаблишмент основного направления современной физики воспринимает идею о таком поле неохотно, выдвигается все больше и больше теорий и гипотез, чтобы учесть парадоксальные квантовые корреляции в терминах физически реального (по контрасту с вероятностным подходом) поля. Эти гипотезы, как скоро увидим, интерпретируют пространство-время как физически реальное поле, либо в качестве потенциального источника этого поля рассматривают квантовый вакуум, занимающий пространство-время. В биологии концепция поля долгое время воспринималась как спорная. Чтобы понять, каким образом могли появиться хорошо упорядоченные формы живого, некоторые биологи предполагали, что в дополнение к биохимическим процессам и генетическим программам в организме активную роль могло играть специфическое биологическое поле.

Дискуссии вокруг биополя развернулись в 1920-х годах, когда Александр Гурвич постулировал существование морфогенетического поля. Он выдвинул идею, согласно которой в эмбриогенезисе главную роль играют не индивидуальные клетки и не их свойства или их взаимодействие с окружающими клетками, а фактор, определяемый целостной самоорганизующейся системой. Он постулировал существование системного «силового поля», создаваемого специфическими силовыми полями индивидуальных клеток. Хотя поначалу Гурвич предполагал, что это поле имеет нематериальную природу, позднее он допускал, что его идею можно перевести на язык физики. Ранее идею биологического поля выдвигали Н.К.Кольцов в Советском Союзе, Эрвин Баттер  в Венгрии и Пауль Вайс  в Австрии. Они указывали на много различных необъяснимых явлений, таких как спонтанное воссоединение разделенных клеток гидры, регенерацию конечностей, а иногда даже радужной оболочки глаза у тритона, как и способность некоторых видов фертильных яйцеклеток развиваться в целостный организм, даже когда разрушена их молекулярная субструктура. Говорилось, что когда планарию разрезают пополам, ее регенерация в целостный организм управляется ее биологическим полем. Это подобно тому, как при разрезании пополам магнита получается два новых магнита, каждый с собственным полным магнитным полем. На протяжении последних 50 лет явления полевого типа были открыты в различных областях биологии и подобные размышления получили значительное развитие. Д’Арси Томпсон  выполнил пионерскую работу по эволюции форм живых видов, проиллюстрировав свои идеи на примере непрерывного преобразования рыб. Герман Вейль продемонстрировал самосогласующиеся трансформации симметрии формы для большого числа органических видов. Конрад Уоддингтон и Рене Том  разделили биополе на геометрические зоны структурной стабильности, связав геометрические формы с динамическими процессами в живых системах. Биолог из Йеля Гарольд Сэкстон Барр  предположил, что биополе (или L -поле, от Life – жизнь по-английски) управляет построением физической структуры организма. Сотрудник Барра Леонард Равиц  претендует на открытие эффекта исчезновения L-поля перед смертью. Недавно такие биологи, как Брайан Гудвин, высказали утверждение, что биополя связаны с процессами роста в растениях и животных. Согласно Гудвину, формы живых организмов развиваются, когда биологические поля действуют на существующие органические «кирпичики». Биополе является основным элементом органической формы и организации; молекулы и клетки – это лишь «структурные ячейки». Жизнь, согласно Гудвину, эволюционирует вследствие взаимодействия организма и окружающей среды, в священном танце, порождаемом взаимодействием между организмами и полем, в которое они встроены. Гудвин не утверждает, что биологические поля могли бы существовать независимо от живых организмов. Но другие биологи, например В.М.Инюшин из России, не сомневаясь, утверждают, что биологические поля реальны физически, независимо от того связаны они с организмом или нет. По мнению Инюшина, такие поля образуют пятое состояние вещества, состоящего из ионов, свободных электронов и свободных протонов. Хотя в случае мыслящих  существ  поле  связано  с  мозгом, оно может также выходить из организма наружу и вызывать явления телепатии. Английский специалист по биологии растений Руперт Шелдрейк (Rupert Sheldrake), автор вызвавшей широкое обсуждение спорной теории биополя, также придерживается мнения, что биополя реальны сами по себе и существуют вне организмов, которые их порождают. С точки зрения Шелдрейка, «морфогенетические поля» обладают формой и сохраняют ее после удаления ранее существовавшего организма. Живые представители биологических видов связаны с формами ранее живших представителей того же вида через причинную надпространственную и надвременную связь. Соединение осуществляется посредством морфического резонанса – явления, требующего идентичности формы или образа. Резонанс закрепляется вследствие повторов, так что чем больше данный вид воспроизводился, тем чаще он сможет репродуцироваться в будущем; чем больше данный поведенческий стереотип усвоен данным животным, тем быстрее усвоят его.  

Согласно Шелдрейку, морфогенетические поля не несут какую-либо регистрируемую форму энергии.  Этот вывод был подтвержден в исследованиях Валерии Хант из Лаборатории энергетических полей Калифорнийского университета в Лос-Анжелесе. Используя простое оборудование, жесткую связь обоих испытуемых и переносной телеметрический прибор, использующий передачу информации с частотной модуляцией, Хант измеряла «эмоциональное тело» испытуемых с помощью датчиков из серебра и хлористого серебра, устанавливаемых на различных участках их тела. Ее измерения показали, частоты колебаний энергии, излучаемой телом, содержат все цвета, «наблюдаемые» сенситивами в ауре человека. Хант обнаружила, что энергетическое поле, испускаемое мистиками, провидцами и целителями, лежат в диапазоне намного более высоких частот (около 400 Гц или выше), чем поля обычных людей со стандартным состоянием сознания и тела (обычно ниже 250 Гц). Отдельные духовно одаренные личности часто обладают «аурой» в частотном диапазоне до 200 кГц – верхняя граница для того приемника, который был у Хант. Излучение на этом уровне часто открывают погруженный в мистические архетипы доступ к картинам и событиям, происходящим вдали от места проведения опыта и в другое время.

Универсальные взаимодействия соответствуют неувядаемой интуиции: мистики, поэты наравне с метафизиками всегда утверждали, что все вещи связаны – лепестки цветов в саду со звездами на высоком небосводе. Теперь мы видим, что это имеет не только эстетический смысл: это также и предчувствие научной теории квази-универсального видения. Такая теория учитывает этот фактор в природе, в жизни и в сознании на основе признания тонких пространственно-временных взаимодействий, основанных на голографических механизмах хранения и передачи информации с помощью «пятой силы». В природе могло бы существовать сверхслабое поле, функционирующее на голографическом принципе: физики и биологи обнаружили очевидную потребность в нем. Остается «открыть» его как достоверный элемент Вселенной.

Эрвин Ласло, философ науки, интегральный теоретик

фрагмент книги “Шепчущий пруд”